Главное

Владимир Путин в очередной раз удивил перестановками в военном и силовом руководстве страны. Многолетний министр обороны Сергей Шойгу переведен на другую влиятельную должность — секретаря Совета национальной безопасности, а бывший секретарь Совбеза Николай Патрушев назначен помощником Путина. Новым же министром обороны неожиданно стал экономист Андрей Белоусов. Заметные изменения и в гражданской части правительства. Что означают все эти перестановки, и каковы будут их последствия?

Начнем с перестановок в гражданской части правительства — их немного, но они значимы и могут отчасти объяснить общую логику перестановок в кабинете Путина. Самая серьезная —  замена Андрея Белоусова, занимавшего пост первого вице-премьера, на Дениса Мантурова, экс-министра промышленности и торговли. Должность первого вице-премьера — высокая должность: в его компетенции надзор за всеми остальными заместителями премьер-министра и министрами. «Теневой премьер» контролирует всех, а отчитывается только перед премьер-министром.

Чемезов и его друзья

Уходящего Андрея Белоусова считают макроэкономическим стратегом и визионером, а также сторонником государственной интервенционистской экономической политики, государственных инвестиций в стратегические «национальные проекты», «импортозамещения» и пр. Денис же Мантуров, пришедший на смену Белоусову, по общему мнению лишь лоббирует интересы Сергея Чемезова, главы «Ростеха» — национального конгломерата машиностроительных и военных заводов, крупного производителя оружия и боеприпасов.

Чемезов — один из самых близких и доверенных людей Путина, в 1980-х — его коллега в Восточной Германии, олигарх, напрямую наживающийся на войне. Мантуров работал в системе «Ростеха» до 2007 года, затем стал замминистра промышленности и торговли; при нем «Ростех» превратился из сети слабо связанных между собой заводов в крупного монополиста, выполняющего государственные заказы, в первую очередь военные.

Примечательно, что 11 мая сразу после инаугурационной встречи с переназначенным премьером Михаилом Мишустиным Путин встретился в Кремле с Мантуровым и Чемезовым уже без Мишустина — так он подчеркнул теневую роль Чемезова, роль Мантурова как ключевой фигуры в новом кабинете (и человека, пользующегося поддержкой Чемезова) и определил стратегические задачи нового правительства в отсутствие премьера. Это очень четкий сигнал системе.

Чемезов — крупнейший бенефициар войны Путина против Украины, а «Ростех» — движущая сила этой войны. Доходы «Ростеха» с началом войны резко возросли, в 2023 году выручка компании составила почти 3 трлн руб., на 50% больше, чем в довоенном 2021-м. В прошлом году «Ростех» стал шестой крупнейшей компанией страны по объему выручки, уступая лишь «Роснефти», «Газпрому», «Лукойлу», Сбербанку и X5 Retail Group. Только треть выручки «Ростеха» приходится на продажи гражданской продукции. Закупки оружия и боеприпасов составляют 2/3 российского военного бюджета, и около 30% этого бюджета (1,9 трлн руб.) оседает в «Ростехе». В 2024-2025 годах эта доля, скорее всего, увеличится.

Посоветовав Путину продвинуть своего протеже Мантурова на более высокую должность с более широкими лоббистскими полномочиями и меньшим контролем, Чемезов, вероятно, рассчитывает укрепить монополию «Ростеха» на получение выгодных долгосрочных военных контрактов от правительства. На прежнем посту Мантурова контролировал Белоусов, теперь он ушел на должность главы Минобороны. Мишустину же встреча Путина, Мантурова и Чемезова (и без Мишустина) дает конкретный сигнал, что за Мантуровым никакой надзор не нужен.

Лоббистские возможности Чемезова действительно огромны: еще один его протеже, бывший советник генерального директора «Ростеха» Владимир Гутенев сейчас возглавляет комитет Государственной думы по промышленности и торговле, отвечая за утверждение всех ассигнований на военную промышленность. В окружение Чемезова, вероятно, входит и новый министр промышленности и торговли, бывший калининградский губернатор и бывший подчиненный Мантурова Антон Алиханов.

Еще одно важное изменение в кабинете — назначение Дмитрия Патрушева, сына влиятельного экс-секретаря Совета национальной безопасности Николая Патрушева и теперь уже бывшего министра сельского хозяйства, на пост заместителя премьер-министра. Бывший вице-премьер, курировавший сельское хозяйство, протеже Мишустина Виктория Абрамченко уволена, а новым министром сельского хозяйства стала Оксана Лут, давний заместитель Дмитрия Патрушева в Министерстве сельского хозяйства, а ранее в Россельхозбанке. Схема Дмитрия Патрушева похожа на схему Мантурова: Патрушев-младший избавился от надзора и консолидировал контроль над аграрной политикой.

Нынешний кабинет министров выглядит гораздо более контролируемым путинскими олигархами, чем предыдущая версия правительства Мишустина.

Почему история с влиянием Чемезова и Мантурова в новом кабинете министров так важна? Потому что, как упоминалось выше, около 2/3 военного бюджета России тратится не на саму армию, а на закупку оружия и боеприпасов. Министерство обороны лишь посредник между бюджетом и военными отраслями. Конечно, оно имеет определенное влияние, но многое определяется и лоббистскими возможностями ведущих военных производителей, в первую очередь Чемезова (возможно, его влияние на Путина сильнее, чем влияние Минобороны). И возможно, не случайно падение министра обороны Шойгу произошло после того, как он начал публично ругать подконтрольные «Ростеху» военные предприятия за срыв сроков поставок вооружения, как, например, в случае с Уралтрансмашем. Конфликт с мощными военными производителями определил и падение предшественника Шойгу Анатолия Сердюкова в 2012 году.

В том, что касается военного бюджета, у нового министра обороны Андрея Белоусова ограниченное пространство для маневра: 70% бюджета идет промышленникам, 20% — на заработную плату военных, которая фактически не подлежит обсуждению. Немалые суммы съедает коррупция и общая неэффективность системы армейских поставок — возможно, это стало причиной ареста влиятельного заместителя Шойгу Тимура Иванова.

Так что предположения, будто Белоусов назначен на пост министра обороны для «наведения порядка» и «борьбы с коррупцией», сталкиваются с реальностью: основным получателе бюджетных средств, находящихся в ведении Белоусова, является Чемезов, чье влияние только усилилось.

Белоусов может попытаться сфокусироваться на борьбе с коррупцией в системе снабжения, но с точки зрения масштабов Чемезов — куда более серьезная фигура. Мы можем ожидать нарастания напряженности между Белоусовым и Чемезовым: непрозрачная, монополизированная и коррумпированная российская военная промышленность испытывает огромные проблемы со своевременной поставкой качественной продукции в необходимом количестве по приемлемым ценам, российское военное производство достигло пика загрузки мощностей, и требуется серьезное расширение даже для поддержания текущего темпа военных операций, не говоря уже об интенсификации боевых действий.

Еще одна проблема — Белоусов совершенно чужой для военных, у него авторитета в этой среде. Он ученый и, скорее всего, никогда не держал в руках оружия (и уж точно не служил в армии). Скорее всего, под его руководством Минобороны продолжит отходить на второй план, уступая место Генштабу  во главе с Валерием Герасимовым, которого Путин, в отличие от Шойгу, сохранил на посту.

В 1981 году Герасимов командовал военной базой Борне-Сулиново на северо-западе Польши, где советское правительство разместило сотни танков, намереваясь успокоить антисоветские протесты. Вторжение не состоялось (марионеточное коммунистическое правительство Польши ввело военное положение), но Герасимов явно участвовал в подготовке вторжения. В 1994 году он руководил выводом российских войск из стран Балтии. Герасимов, скорее всего, переживает ту же геополитическую травму, что и Путин, и разделяет его ненависть к Западу и Европе.

Итак, возможности Андрея Белоусова существенно ограничены лоббистскими мощностями Сергея Чемезова и его протеже Дениса Мантурова, нового «коллективного теневого премьера». Ему придется вести напряженную конфронтацию по многим направлениям, в том числе с коррумпированными, неэффективными, но очень влиятельными военными предприятиями, с лицами, лояльными Шойгу, и с неэффективными генералами, которых защищает влиятельный и лояльный Путину Герасимов. Отсутствие военного образования, опыта и авторитета сильно ослабляют шансы Белоусова. Если он попытается навязать свою волю кадровым военным, то, весьма вероятно, столкнется с критикой, как Сердюков в 2000-х.

Зачем же Путин его назначил? Вероятно, дела в Минобороны настолько плохи, что Путин решил рискнуть, пригласив человека со стороны, чтобы тот попробовал решить эти проблемы. Но проблемы, похоже, настолько фундаментальны, что их не может решить один человек, тем более неопытный, как Белоусов.

Несколько слов о Сергее Шойгу. Путин считает его ценным союзником, поэтому увольнение Шойгу должно было пройти мягко. Все эти годы Шойгу был исключительно предан Путину и при  этом имел высокий рейтинг народного одобрения (правда, в последние два года он начал исчезать из публичного поля) — редкость для путинских бюрократов. 25 лет назад Шойгу оказал Путину важную услугу: он возглавил тогда избирательный список пропутинской партии «Единство» и помог Путину утвердиться на посту президента. Путин ценит это, но, видимо, ситуация в Минобороны действительно зашла в тупик.

Новое назначение Шойгу не позорно, более того, выглядит как повышение: при его предшественнике Николае Патрушеве секретарь Совета национальной безопасности (Совбеза) фактически стал шефом кабинета Путина военного времени. Все ключевые решения, касающиеся войны, внутренней и внешней политики, принимаются на регулярных встречах постоянных членов Совбеза, которые обычно проходят по пятницам. Патрушев готовил эти решения и следил, чтобы они попадали на стол Путину. Теперь эта роль перешла к Шойгу. Он не самая очевидная кандидатура, и вот почему.

Патрушев возглавлял секретариат Совбеза 16 лет, с 2008 года, и создал систему общенационального управления «снизу вверх», опираясь на ФСБ (Федеральную службу безопасности) в качестве главного исполнительного органа. Все важные сотрудники Совбеза — ставленники Патрушева. Шойгу настолько далек от ФСБ и от клана Патрушева, насколько это вообще возможно. Конфликт между этими двумя кланами стал очевиден, когда ФСБ арестовало заместителя Шойгу Тимура Иванова (возможно, Шойгу будет мстить на новой должности). Более того, на протяжении всей службы — в качестве главы МЧС, губернатора Московской области, министра обороны, — за Шойгу тянулся след коррупции, кумовства и неэффективности. Это резко контрастирует с высокой дисциплиной Патрушева в вертикали Совбез-ФСБ (что не означает, к слову, отсутствия там коррупции).

Путин фактически разрушил эффективный кабинет министров военного времени, назначив его председателем своего старого и верного, но не слишком компетентного друга.

Даже если у Путина есть стратегический план, он очевидно сталкивается с сильными встречными ветрами. Усиление лоббистов оборонной промышленности в новом кабинете министров не поможет борьбе с коррупцией и созданию более конкурентоспособных систем вооружений. Белоусов в Минобороны, Шойгу в Совбезе, Патрушев в новом кресле помощника Путина неизбежно будут соперничать и отвлекать ресурсы от стратегических приоритетов.

Мало кого из этих персонажей можно назвать эффективными менеджерами: даже успехи Белоусова в импортозамещении в лучшем случае посредственны. В своем недавнем выступлении Белоусов признал, что пресловутое импортозамещение обеспечит лишь 1% роста ВВП не ранее 2030 года (если вообще обеспечит). В то же время у Путина нет ресурсов для серьезного расширения государственной интервенционистской политики и военных расходов (вопрос нехватки ресурсов более подробно рассматривается здесь). Что же все-таки задумал Путин? Мы видим одно возможное объяснение: он впадает в отчаяние от стратегически безвыходного положения, в котором оказался. Нет четкого пути вперед, есть серьезные проблемы в армии и военной промышленности, иссякают ресурсы. Поэтому Путин решается на отчаянные шаги, решается устроить перетряску в надежде, что это придаст системе новый импульс. Учитывая все сложности и отсутствие свежих энергичных фигур среди новых назначенцев, это маловероятно. Мы будем следить за ситуацией. В конце концов, чем больше беспорядка в правительстве Путина, тем лучше для Украины и всего свободного мира.

При каких обстоятельствах может произойти крушение путинского режима, что придет ему на смену и при каких условиях возможен поворот к демократии?

Первый гипотетический сценарий — народное восстание: люди выходят на улицу, начинаются столкновения с полицией, полиция не справляется, происходит захват власти, смещение нынешних элит. Вероятность наступления такого сценария по состоянию невысока. Большая часть окололиберальных оппозиционных организаций в настоящее время запрещены на территории Российской Федерации, а их лидеры выдавлены в оппозицию. Если в России случится восстание, оно скорее будет проходить под радикальными левыми или ультраправыми лозунгами по аналогии с мятежом Евгения Пригожина в июне 2023 г. С большой долей вероятности ослабление центральной власти в результате такого восстания приведет к усилению и выходу на передний план региональных элит и лидеров, которые по аналогии с 1990-ми гг. будут стремиться к автаркии. Если в столице не найдется убедительного лидера и возглавляемой им силы, способных объединить страну на новых основаниях, неизбежно усиление сепаратизма по крайней мере в значительной части российских регионов.

Второй сценарий — верхушечный переворот или внезапная смерть диктатора в результате плохо верифицируемых причин. Стимулом такого переворота может стать растущая в элитах тоска по «путинизму без Путина». В сегодняшней России происходит форсированная демодернизация, что проявляется в систематическом и циничном нарушении права, постоянной возгонке наиболее мрачных идей в публичном пространстве и упадке городского образованного класса. Это деморализует значительную часть элит, не говоря уже о фрустрации узкого образованного слоя общества. Ощущение дискомфорта, угрозы сложившемуся порядку создают предпосылки для «обратного отскока» — желания развиваться иначе. Это сценарий предполагает постепенную либерализацию по аналогии с переходом к «коллективному руководству» в 1950-е годы, осуждением «культа личности» и освобождением политзаключенных.

Третий сценарий — «эффект баобаба»: внешне устойчивая путинская система рушится под собственной тяжестью, так как изъедена внутри коррупцией и моральным разложением госслужащих.

Могут ли сценарии объединяться между собой, и что нужно, чтобы в каждом из них мог реализоваться поворот к демократизации? Мы продолжаем публиковать главы проекта «Транзит» — пошагового экспертного руководства по демократическим преобразованиям в России после смены власти.

Сегодня в Вашингтоне политик Владимир Кара-Мурза стал лауреатом Пулитцеровской премии 2024 года в области международной журналистики за свои колонки в The Washington Post. На протяжении десятилетий Владимир Кара-Мурза является защитником интересов российского народа, отстаивая демократические реформы и прозрачность с помощью таких мер, как Закон Магнитского.

«Осмелюсь сказать, что Владимир посвятит эту премию всем внушающим благоговение журналистам, которые продолжают свою работу по распространению правдивой информации в путинской тоталитарной России, несмотря на риски свободы, а зачастую и для их жизни», — комментирует Евгения Кара-Мурза, жена политика.

«Мы безмерно гордимся Владимиром Кара-Мурзой за то, что он был удостоен Пулитцеровской премии, что является свидетельством его мужества и непоколебимой преданности делу», — Наталия Арно, президент Free Russia Foundation.

«Это важное признание мужества Владимира и его приверженности демократической России должно усилить настоятельную необходимость со стороны международного сообщества обеспечить его освобождение из ужасающих условий в которых он заключён. Эта цель должна распространяться на всех несправедливо задержанных в России», — Дэвид Дж. Крамер, председатель совета Free Russia Foundation.

Западные страны отнесутся к будущим переменам намного прагматичнее, чем в перестройку, а условия примирения будут жёстче и конкретнее. Какова же может быть роль международных организаций после смены власти в России?

Самый одиозный компонент путинского режима — отношение к политическим противникам. Внешнее дипломатическое давление на переходную власть должно касаться освобождения политических заключённых и их реабилитации и снятия незаконных ограничений на участие в политической жизни на основании «иноагентства», двойного гражданства и др.

Агентства ООН, включая миротворческие силы, могут и должны сыграть важную роль в послевоенном урегулировании и восстановлении Украины. Возможно, именно ООН может предложить неунизительный для России вариант финансовой компенсации пострадавшему соседу через фонды агентств ООН.

Если будет достигнут прогресс в примирении России и Украины, возникнет окно возможностей для обсуждения территориальных конфликтов в Грузии и Молдове. Эта перспектива очень важна для европейской дипломатии, но к её появлению следует серьезно готовиться — в том числе налаживая связи с лидерами сепаратистских режимов и обсуждая варианты возможного дипломатического решения под эгидой ОБСЕ и/или ООН.

Задача внешнеполитических ведомств, различных институтов США, ЕС и других союзников в постпутинский период — помочь России преодолеть или хотя бы сбалансировать притяжение Китая, выйти за рамки «плохой женитьбы». Переходная Россия могла бы оказаться удобным партнёром для подготовки и проведения реформы ООН, которая давно назрела. Россия, постоянный член Совбеза ООН, держит в руках ключи к решениям, которые могли бы быть приемлемы и для Китая, и для западных партнёров.

Аллергия на деятельность иностранных правозащитных организаций, фондов поддержки демократии и иностранных СМИ какое-то время сохранится. Но это не означает, что их участие в жизни послевоенной России не требуется.

Мы продолжаем публиковать главы проекта «Транзит» — пошагового экспертного руководства по демократическим преобразованиям в России после смены власти.